Трое из Лукоморья - Страница 51

— Не знаю, лично у меня поменялись. Были карие, а стали зелёные. Может, у кого-то и от рождения. Да, ты права, всё-таки наша порода бросается в глаза. В толпе не затеряешься, — сказала я не без гордости. — А Гелла — она моя старая знакомая. Очень сильная ведьма была, уж не знаю, как сейчас. Её ещё называли Грозная Наездница.

— Это почему? Она много на лошадях ездила?

— Не на лошадях. Когда-то она много времени проводила в обществе драконов. Разговаривала с ними, принимала участие в каких-то их интригах. Драконы — они большие мастера на интриги…Ну, и летать на них ей тоже доводилось. А это большая редкость, чтобы дракон позволил человеку сесть себе на спину. Вот её так и прозвали.

— А чем она сейчас занимается?

— Не знаю. Я её, должно быть, лет шесть не видела. Наверное, остепенилась, зажила поспокойнее. Лекции вон читает. Да вот, придёт и сама всё расскажет. Только ты смотри, держи рот на замке. То есть болтай, сколько душе угодно — про деревню, про тётю, про то, как тебе магией заниматься нравится (или не нравится). А вот про всю нашу историю — молчок. Тут надо быть осторожнее.

— Ну конечно не скажу. Что я, дура, что ли, сама не понимаю?

— Вот все у тебя то дуры, то дураки, — упрекнула я. — Надо бы всё-таки заняться твоим воспитанием.

— Ну ничего себе, это вы так в роль моей матери вошли?

— Не дерзи. Я бы тебя точно повоспитывала. Беда только в том, что не люблю это занятие. Терпеть не могу, когда меня учат жить. Поэтому и других учить не хочу. Только ты такое довольное лицо-то не делай, а то так и руки чешутся отступить от правила.

— Между прочим, насчёт мамы. Вернее, университета. Ну, то есть, тогда, когда мы там были… В общем, там во дворе был один мальчик, который как-то странно на меня смотрел. Ты не заметила?

— Нет, не заметила, — призналась я. — Я тогда слишком сильно разозлилась, ничего вокруг не видела. А чего он смотрел?

— Так вот я и не знаю, чего это он, — вздохнула Дара. — Я вот думаю, может, у меня с платьем что-то было не так? Может, задралось где-то? Или я лицо чем-нибудь измазала?

— Да нет, вроде бы всё было нормально, — медленно ответила я. — Да ну, точно ничего такого не было. А что за мальчик? Сколько ему лет?

— Ну, я кольца не считала, — пошутила Дара, намекая на способ, позволяющий установить возраст срубленного дерева. — Но так, с виду, наверное, лет четырнадцать, может, тринадцать.

— Ну и почему ты сразу решила, что у тебя что-то не так? — спросила я, с трудом сдерживая улыбку.

Вероятность того, что мальчик окажется велиградским шпионом, была невелика.

— А что мне ещё было решить?!

— Эх, Дара, Дара! Запомни: хочешь быть ведьмой — никогда не думай сразу о плохом. Начни с хорошего. Раз смотрел, значит, ты ему понравилась!

— Да ну, ерунда какая! — возразила Дара с таким видом, словно данное предположение заставило её сильно усомниться в моих умственных способностях.

— Почему ты так уверена, что нет?

— Я же говорила: я некрасивая! И толстая.

— Ой, да никакая ты не толстая, — поморщилась я. — Во-первых, не толстая, а в теле. Во-вторых, быть тощей неженственно. А в-третьих, ты за время пути похудела.

— Что, правда?

— Значит так, слушай и запоминай; повторять не буду. Ты хороша, ты привлекательна; мужчины заглядываются на тебя, потому что ты им нравишься. Ты должна быть уверена в себе. Это непременное условие.

— Для того, чтобы быть ведьмой?

— Нет. Для того, чтобы быть женщиной.

Гелла присоединилась к нам пару часов спустя. Сейчас она сидела на стуле, укрыв колени плотным шарфом, хотя в комнате было очень тепло. Она действительно выглядела старше, чем прежде, не старушкой, конечно, но и не молодой; скорее женщиной средних лет, успевшей подустать от деловой жизни. Впрочем, мне казалось, что это не более, чем смена роли. Прежняя маска со временем приелась, и теперь она получала удовольствие именно от такого образа. Ещё мне подумалось, что для полноты картины следовало бы заменить стул креслом-качалкой, а шарф — уютным пледом.

— Так, значит, ты теперь читаешь лекции в университетах, — подытожила я. — И о чём твоё завтрашнее выступление?

— О свойствах трав, — ответила она.

— Да, это я поняла, но о чём конкретно?

— Это общая лекция для широкой публики. Её цель не дать конкретную информацию, а скорее заинтересовать. Привлечь новых студентов к изучению гербологии.

— Гербологии, но не магии? — уточнила я.

— Возможно, и магии тоже. В сущности подлинная цель — именно в этом.

— В рамках университета? Ну-ну. — Я скептически качнула головой. — Или память мне изменяет, или раньше ты придерживалась иного взгляда на эти вопросы.

— Значит, с тех пор я поумнела, — отрезала Гелла. — Маги слишком сильно отгородились от мира, и это пора менять.

— Даже так? — удивилась я.

— Именно так. Мы слишком надолго ушли под защиту раковины, подобно улиткам. Опасность давно миновала, а мы всё никак не желаем вылезти наружу и полноценно участвовать в жизни этого мира. Мы, видите ли, обижены на то, как с нами в своё время поступили.

— А что, разве с нами поступили так, как надо? — недобро усмехнулась я.

— Разумеется, нет. Но честное слово, Элена, ты только вдумайся: с тех пор прошло более двухсот лет! Все те, кто когда-то держал в руках факел или подписывал смертный приговор, давно уже умерли! А мы до сих пор не готовы простить людей.

— Те умерли, — я не стала спорить с очевидным, — но люди-то не меняются. Думаешь, на сегодняшний день не нашлось бы желающих поднести факел к дровам, если бы поступил такой приказ? Люди по-прежнему не любят то, чего не понимают, и видят угрозу в каждом, кто выглядит, действует и думает иначе, чем они.